Елена УСАЧЕВА:
Не мучайте ребенка книгой!

Учителя всегда скептически поглядывают на книжные полки с рядами «страшилок», «детских детективов» и «романов для девочек», считая подобную литературу недостойной внимания. А дети с большим удовольствием читают, советуют друг другу, выстраиваются в очередь за новинками. Так, может, не стоит выступать против того, что уже давно стало нашей жизнью, против современной литературы? Об этом наш разговор с молодым писателем Еленой Усачевой, автором почти тридцати детских книг.
- Елена, как вы считаете, в какую литературную эпоху мы живем?
- Скорее, в эпоху затишья. Уходят мастодонты, большие мастера, задававшие тон всей нашей литературе. Юрий Коваль, Кир Булычев, Сергей Иванов, Сергей Козлов. Нельзя сказать, что находятся в хорошей творческой форме Владислав Крапивин и Эдуард Успенский. Писатели XX века были экспериментаторами, первооткрывателями. Они работали со словом, с жанром, находили своего героя. Им на смену пока никто не пришел. Время сказок закончилось, «опускать» детей в суровую реальность, погружать их в жесткие рыночные отношения как-то не принято, поэтому сейчас детские писатели, скорее, в поиске — тема, герой, манера письма, жанр. Все должно измениться, под стать новому читателю.
— Какой герой нужен сегодняшним молодым людям?
— Разный. Мы, взрослые, думаем, что все знаем про детей, и уж тем более точно знаем, что дети должны читать, как думать и как поступать. Мы вооружены томами по психологии и педагогике, а ребенок находит лазейку и, как Буратино, вслед за летучей мышью убегает в Страну дураков. Мы эту страну так называем, а для ребенка это может быть Вообразилией, Островом Желанный или Средиземьем. Ребенок хочет сопереживать книжному герою, поэтому герой просто обязан быть не только правильным (с нашей, взрослой, точки зрения), но в первую очередь живым — ошибаться, драться, рваться вперед, снова ошибаться, мириться, жить. Он должен заставлять читателя хотеть большего, выходить за рамки предложенного — школа-дом-кружок, будить воображение, в конце концов, учить не бояться собственных страхов. Другой вопрос, хочет ли читатель такого героя. А это уже зависит от писателя, сможет убедить — честь ему и хвала. Нет — работай дальше.
— Гарри Поттер — это дань моде или литература, которой мы достойны?
— Думаю, это книга нашего времени. Она ни в коем случае не могла появиться раньше, например, в эпоху Льюиса Кэрролла и Толкиена. Тогда люди больше уважали свою историю и знали ее, осторожней обращались со словом. «Поттер» — это синтетическая вещь, иммуномодифицированная еда. Автор собрал в него всего понемножку, переврал десяток мифов и легенд, украл пяток известных сюжетов, приправил это все неплохими типажами героев — и получился некий «Алхимик» Коэльо для детей. Эта книга не могла не появиться, потому что время требовало героя. Большого, настоящего. И не Карлсона с Вини Пухом, а чего-то масштабного. За основу взят американский стандарт — любой может стать героем. Лозунг как раз для нашего времени. Правда, из неудачника Гарри Поттера, не способного на поступок, которого все время вынуждают совершать подвиги, герой вышел косенький. Тоже под стать нашему времени. Ну не живем мы в эпоху трагедий, у нас драмы — мелкие, бытовые. Собственно, такая мелкопоместная драма и творится в Хогвардсе. Сочинялась книга как пародия на систему английского образования. Вероятно, своей цели она достигла, я не очень знакома с методами преподавания в Англии. Интерес к ней в России — чистой воды маркетинговые достижения, ну и общее затишье на собственном литературном фронте. Таня Гроттер и Мефодий Буслаев, герои романов Дмитрия Емца, возможно, и имеют право на жизнь, но во многом повторение пройденного. Надо искать, надо работать. Но на это уйдет время, а время, как известно, стоит денег. Поэтому писатели чаще идут простым проверенным путем, то есть пишут жанровую литературу.
— Детская литература все больше смещается в зону фантастики, уходя от реальности, остросоциальных тем. Как вы думаете, почему?
— Есть такая беда — мы все больше стремимся детей развлекать, а поэтому рассказываем им сказки и балуем побасенками. Даже в школе методики больше строятся на наглядности и игре, чем на чистой учебе. А потом время такое сложное, когда уйти от проблемы в вымышленный мир легче, чем решить эту самую проблему (а ведь порой она бывает неразрешимой). Но социальная литература худо-бедно живет. Взять хотя бы повести той же самой Екатерины Мурашовой «Класс коррекции», Валерия Воскобойникова «Все будет хорошо». Другой вопрос, что это скорее литература взрослая, рассказывающая о детях. Ребенку благополучному вряд ли будут интересны проблемы «униженных и оскорбленных». Ребенок из неблагополучной семьи и подавно не будет об этом читать. Зачем лишний раз расстраиваться? А нет спроса, падает и предложение. У нас, если вы помните, все-таки рыночные отношения.
— Каким можно нарисовать портрет современного детского писателя?
— Бытует мнение, что детский писатель большой ребенок. Добродушным человеком был Заходер, Чуковский и Маршак пытались друг друга переплюнуть в своих чудачествах. Я однажды наблюдала, как работает с детьми Эдуард Успенский. Виртуозно. Он не заигрывает с ними, не пытается обмануть. Что у него на душе, то он и выдает в зал. Он видит своего читателя и понимает его. Но это уходящая натура, таких сейчас почти нет. Сегодняшний писатель, скорее, думает о себе, чем о читателе, он больше погружен в свои проблемы.
— Что интересует вас как детского писателя? Есть ли какая-нибудь дидактическая цель ваших произведений?
— Конечно, я же по образованию не только писатель, но еще и учитель начальных классов. Свою первую книгу в жанре «страшилок» я писала как раз с целью объяснить читателям, что чаще всего они боятся собственных фантазий, что в темной комнате никто не прячется, а через окно пятого этажа вряд ли залезет какая-нибудь нечисть. Что надо подойти, потрогать, включить свет, отвлечься — НАДО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ! — тогда страх пройдет. Я сама все детство провела в подобных страхах, не спала ночами, рыдала в подушку, не могла в летнем лагере спокойно жить, потому что мне постоянно казалось, будто рядом непременно происходит нечто плохое. Как показало время — раз я стала писателем — злую шутку со мной играло мое воображение. Ну и конечно, каждая моя книжка говорит, что надо иногда слушаться взрослых, что их запреты не всегда беспочвенны. Злоба, гордыня, зависть — все это не может остаться безнаказанным. И не только в моих книгах. Сама жизнь быстро лечит людей с подобными чертами характера.
— Жанры, в которых вы пишете, считаются коммерческими. Насколько долгую судьбу вы пророчите своим произведениям? Они будут интересны читателям следующего поколения?
— Однажды я ехала в поезде с женщиной, судя по ее возрасту, не один десяток лет проработавшей в начальной школе. Услышав, что я писатель и работаю в жанре «страшилок», она меня отчитала за всю нашу литературу вместе взятую. Мне всегда забавно выслушивать подобное, тем более когда человек говорит о том, чего не знает. Мы заранее готовы ругать все, что в нашем представлении «не классика». Но вы сначала прочитайте, ознакомьтесь с предметом, тогда и поговорим. Достоевский писал «Игрока» на заказ. Пушкин тоже выполнял заказы. Пелевин — чистая коммерция, начиная от имиджа и заканчивая романами. А все это живет. Никто не предскажет судьбу книги. Читатель, случай... Да кто его знает... Мои книги универсальны, они о вечном — о дружбе, об ответственности за поступки, за свои слова, о том, что любую беду можно пережить, перебороть, главное, все время двигаться вперед и не стоять на месте.
— Встречались ли вы со своими читателями? Что они говорят?
— Я еще не слышала ни одного плохого отзыва от юного читателя. Они узнают себя в моих героях, говорят, что с ними происходило что-то подобное. Обижаются только, если я не угадываю, а как у них было на самом деле. Потому что, по-хорошему, все в нашей жизни повторяется, и наши дети совершают те же ошибки, что совершали и мы, попадают в такие же ситуации, так же выкручиваются из них. Меняется только антураж, типа сотового телефона или мопеда. — Насколько ваши произведения отражают окружающую вас реальность или это все ваши фантазии? Есть ли у ваших героев реальные прототипы? — Чаще всего на написание моих книг меня наталкивает сама жизнь. Много лет я ездила на конюшню в подмосковный поселок Быково. Девчонки, ухаживающие там за лошадьми, были на удивление злыми. Они почему-то с раздражением встречали любого человека, пришедшего на конюшню. Из этой ненормальной ситуации родилась повесть «Всадники проклятого леса» о том, как подобная злоба породила силу, уничтожающую каждого, кто входит в лес. А повесть «Когда статуя оживает» вообще родилась из лагерной легенды. Два года я проработала вожатой в лагере «Радуга» на реке Киржач, ни одна смена у нас не проходила без легенд и мифов. Барабанщица, крест на старице, большинство вожатых и детей — оттуда, из моего лагеря. Любая поездка, любой разговор, любое событие могут натолкнуть на идею. Этим и интересна моя работа — мне никогда не бывает скучно, у меня всегда под рукой любимейшее занятие — наблюдение.
— Учителя бьют в набат — дети все меньше и меньше читают. Какая книга способна их отвлечь от компьютера и телевизора?
— Мне кажется, наоборот, сейчас у детей столько всего, что еще добивать их чтением — это жестоко. Раньше как было? Несколько уроков — и гуляй себе. Развлечений никаких — либо улица, либо с книжкой в кресло. Сейчас же мы перегрузили детей уроками и заданиями, факультативами, кружками. Зеленые от переутомления дети несутся из школы домой, из дома еще куда-то. Ему бы вечером отдохнуть, а тут еще и книгу подсовывают. Да пожалейте вы их! Все, что нужно, дети делают, просто сейчас всего стало заметно больше. Ну как не поиграть на компьютере? Это и имидж, и общение с друзьями, и худо-бедно развивает логику, реакцию. Ну как не посмотреть какой-то фильм? А о чем он будет завтра с друзьями говорить? Дорогие взрослые, не ставьте свое детство в золотую рамку — только так надо поступать и никак иначе. А отвлечет ребенка от чего бы то ни было ваша заинтересованность. Читайте сами, показывайте пример, заражайте своим интересом к книге. И ни в коем случае не заставляйте ребенка читать. Вспомните, как много народа ненавидит классику после уроков литературы в школе.
— Порекомендуйте, кого сегодня стоит читать?
— Из поэтов, конечно, Геваргизова. Станислав Востоков очень хороший, интересный автор. Последнее время я в восторге от Ксении Драгунской, нравится мне Эдуард Веркин. Ну и конечно, надо не забывать всех наших старых мастеров: Юрия Казакова, Радия Погодина, Виктора Голявкина, Юрия Коваля, Виктора Драгунского. Да что я говорю! Зачем ребятам мнение взрослого? У них самих работает прекрасное «сарафанное» радио. Поверьте, мимо хорошей книги они не пройдут.
 

Взято отсюда:  Учительская газета

Елена Усачева:
«РЕБЁНКУ НУЖНЫ СТРАННЫЕ ГЕРОИ»
 

– В первую очередь интересна мотивация: в силу чего взрослый человек начинает писать для детей. Что подтолкнуло тебя на этот путь: дань первому образованию «учитель начальных классов»?
– Почему человек начинает писать? Потому что пишется. Но мне кажется, что в основе творчества большинства людей, не считая гениев, чей путь предрешён, лежит некая изгойность. У человека не получается жить как все, он часто оказывается изолируемым. От этого происходит сублимация, и все душевные силы, которые могли быть потрачены на любовь, друзей и разнообразные радости жизни, он направляет на творчество. Так было у меня. А на писательство меня подтолкнул случай. Моя преподаватель по детской литературе в Педуниверситете, замечательный критик Ирина Арзамасцева, однажды рассказала, что передаче «Спокойной ночи, малыши!» нужны сценаристы, и мы, как специалисты в области литературы и детской психологии, можем легко с этим справиться. Сказала она это всему курсу, ста человекам, но сценарии написали мы с ещё одной девушкой. Так в 22 года я впервые начала писать. И писать для детей. Потом были детские пьесы, сказки и, наконец, повести. Да, наверное, это дань образованию – младших школьников, подростков я понимаю лучше, чем взрослых.
– Каков был твой первый шаг? Пришла в издательство с пачкой рукописей?
Да, всё так и было. Один год у меня выдался очень неудачный. Я сидела дома, хандрила и думала, что надо начинать что-то делать. И сделала. Пошла в библиотеку и выписала адреса всех журналов, что там нашла. А потом отправилась в книжный, просмотрела все детские книжки и тоже записала адреса и телефоны издательств. Потом села около телефона и обзвонила все редакции журналов, предлагая им свои взрослые рассказы. Детским издательствам я предлагала свою единственную сказку. В результате меня согласились принять в издательстве «Дрофа». Там-то мне объяснили, что сказка моя неплоха, но книжки у них выходят по сериям. А моя сказка ни в какую серию не вписывается. Я под руководством опытного редактора Натальи Зоревны Соломко написала ещё одну сказку. Что-то там не задалось, книжку не напечатали, но пробудили во мне желание писать, придумывать и добиваться того, чтобы фантазии мои увидели свет. Тогда же мой знакомый, умница и работяга, Дмитрий Емец стал сотрудничать с издательством «ЭКСМО». Он-то и посоветовал написать что-нибудь туда. Так появилась моя первая «Страшилка». Почему именно эта тема? Есть такой закон – если ты начинаешь писать, пиши о себе. Больше молодому автору писать не о чем. Я и написала о себе, о своём детстве.
Маленькой я была очень впечатлительной, всего боялась, Всадника без головы, собаки Баскервилей, Дракулы. О том, как рождаются эти страхи и как с ними бороться, я и рассказала. Книгу взяли и попросили написать ещё. Так я стала сотрудничать с издательством «ЭКСМО».
– Давай обозначим твои приоритеты в детской литературе: авторы, книги, направление.
– Не скажу, что я много читаю современной детской литературы. Одна известная писательница мне однажды сказала, что когда мы пишем, мы много отдаём. Набрать силы обратно помогает качественная литература. А это в основном литература взрослая. А если детская, то прошлых лет. Шварц, Драгунский, Носов, Чуковский, Маршак. Недавно перечла Фраермана «Дикая собака Динго». Это гениальная книжка. Её надо рекомендовать всем детям, а особенно взрослым, забывшим, что такое настоящая любовь. Если не устала, с удовольствием читаю фантастику – Лукьяненко, Олди, Вадима Панова, Марину и Сергея Дяченко, Елену Хаецкую. Это нужные книжки не в плане их хорошести, а в том смысле, что они заставляют ребёнка шире смотреть на мир, фантазировать, допускать возможность невозможного, не ограничивать себя четырьмя стенами.
– Твои книги это исключительно коммерческий продукт или что-то ещё?
– Мои книги нельзя назвать чисто коммерческим продуктом. Их, конечно, много, более двадцати штук, но тиражи у них небольшие, и крупную выгоду в себе они не несут. Как сказал Паж в «Золушке»: «Я не волшебник, я только учусь». Вот и я учусь. Не все мои книги литература. Но среди них есть хорошие вещи, есть очень удачные, которые могут претендовать на это высокое звание. Интересно только, кто сможет это определить?
– Вопрос появления достойных произведений часто подменяется разговором о мере доходности этого дела, которое при этом легко превращается в бизнес и не более того. Стоит ли опасаться коммерциализации детской литературы?
– Волков бояться, в лес не ходить. Я не понимаю, чего вообще в этой области можно бояться? Хорошая книга, действительно достойная и умная, всегда пробьётся. Не первое издательство, не второе, не третье, так двадцатое увидит её и напечатает. Не издательство так журнал, не журнал так газета. Пишут много. Хорошего, как всегда, мало. А красивый фантик ещё не признак качества. Можно один раз сделать миллионный тираж на рекламе, но если это плохо, то вторую книгу этого автора уже не купят. Вот в литературной среде часто ругают мною уважаемого Дмитрия Емца. Да если бы Таня Гроттер была так плоха, а Мефодий Буслаев столь ужасен, то вторые книги не разошлись бы такими тиражами. А они расходятся. И третьи, и пятые. Может, мнения слишком умных дядь и тёть, которые забыли своё детство, не совпадают с действительностью? И в этих книгах есть что-то, что нужно именно детям, а не критикам? Да и не в деньгах дело. Зарабатывают на литературе единицы, пишут сотни. Донцова, Маринина, Головачёв, тот же Емец. Все. Остальные ищут своё, рассказывают о заповедном, и не стараются пробиться в первые ряды. Автора с большой буквы делает не реклама, а книга. А за тяжёлый литературный труд, поверьте, платят не так уж и много. На любой другой профессии заработать можно гораздо больше.
– Какова основная целеустановка твоих книг: развлечь, научить…
– Во мне сидит неистребимый педагог. Во все свои книжки я вкладываю мораль, не явную, но она всегда читается. Почему с детьми в моих книжках-страшилках происходят неприятности? Потому что они нарушают общие правила жизни – идут туда, куда не следует, делают то, что не надо делать. За нарушение запрета следует наказание. За гордыню, за злобу, за лень. И как всегда, побеждает добро, дружба, вера в себя. Ну, а если ребёнок по ходу ещё и развлечётся, то почему бы и нет?
– Откуда берутся темы, сюжеты для новых рассказов?
– Из жизни и совсем немного из головы. Любая поездка, любая встреча или разговор может натолкнуть на идею. Наверное, поэтому я люблю путешествовать. Несколько лет я проработала вожатой в детском лагере, об этом «Когда статуя оживает». В детстве ездила в спортивный лагерь на море – об этом «Призрак Волчьей бухты». Десять лет ездила на конюшню в Быково, о лошадях и девчонках с той конюшни «Всадники проклятого леса». Из поездки под Воронеж, в чудное место Дивногорье, я привезла историю «Утопленник с приветом».
– Работая для детей, тебе самой приходится трансформироваться в ребёнка? И если так, то не боишься навсегда застрять в детстве?
– Трансформации никакой нет, в душе я так и осталась ребёнком. Я хорошо помню детство и представляю, как поведёт себя ребёнок в той или иной ситуации. Мир взрослых мне не так интересен.
– Герой современной детской литературы – какой он? Каким ты бы хотела его видеть.
– А что все так вцепились в этого героя? Лавры Гарри Поттера не дают спокойно спать? Богатство Роулинг заставляет среди ночи бросаться к компьютеру и что-то писать? Герой это следствие. Будет хорошая книга, с продуманным сюжетом, с «вкусным» текстом, убедительным миром, будет и герой. Короля играет свита. Без свиты, антуража, и героя не получится. А мы всё придумываем звучное имя да полочку от пыли протираем для будущих наград. Если автор будет убедителен, то полюбят и умницу-отличника, и отпетого хулигана, и наркомана, и героя-одиночку, и хлюпика, и лидера тимуровского движения. Мы, взрослые, очень любим решать, что понравится ребёнку, а что нет. И совсем при этом забываем самого ребёнка. Нам кажется, что наши переживания и наши интересы так же интересны и ему. Так поступает «выросший» взрослый, стоящий над ребёнком, всё забывший. А таких большинство. Ребёнку же порой нужны весьма необычные книжки и странные герои. Такие, мимо которых взрослый пройдёт, не заметив.
– Способна ли детская книга сегодня конкурировать с компьютером, интернетом или телевидением? Или посадить ребёнка за чтение сейчас может только мощная рекламная кампания, как в случае с Гарри Поттером?
– Не может быть конкуренции между несравнимыми вещами. Как может конкурировать шкаф со столом? Кому нужен шкаф, покупают шкаф. Кому стол – стол. В разговоре на эту тему есть некое малодушие – ах, всё гибнет. Да не гибнет ничего. Если ребёнок неусидчив, он не будет дни проводить с книжкой, а побежит на улицу играть в футбол. Если он возбудимый, конечно, компьютерная игра для него привлекательней рассказов Толстого. Но есть и такие дети, кто любит и может читать. Кто успевает и телевизор посмотреть, и книгу взять, и в кино сгонять. Это зависит от самого человека, от его психофизических способностей. Ну и, конечно, от воспитания. Так что конкуренции никакой нет. Криков много, но в целом всё остаётся в пределах нормы. Конечно, реклама подогревает интерес. Но ещё больший стимул школьное сарафанное радио – один прочитал (посмотрел, сыграл), рассказал другому. Среди детей всегда было сильное желание быть как все, не выделяться. Это было раньше, это есть сейчас. Поэтому они все вместе читают Гарри Поттера, все вместе проходят «Doom», все вместе идут на «Крепкий орешек». Не волнуйтесь, читать, смотреть и играть дети будут и дальше. А меньше стали читать, потому что возможностей стало больше. Надо и на друзей время оставить, и на интернет, и на монстров. Будет в этом расписании и книга. Это путь ребёнка, и дайте ребёнку его пройти.
– Что произойдёт, если вдруг твой читатель вырастет? Будешь писать для взрослых или этот мир тебе совершенно не интересен?
– Мой читатель определён жанровыми особенностями моих произведений. Страшилки интересны ребятам десяти-тринадцати лет. О любви зачитываются девчонки двенадцати-четырнадцати лет. А так как темы вечные – любовь, предательство, розыгрыши, обманы и поиск себя в этом мире, то есть надежда на некоторую жизнь моих произведений. Как Гарри Поттер, мой герой не будет расти. В этом прелесть Алисы Селезнёвой. Как-то Кир Булычёв попытался сделать её взрослой, но потерпел неудачу, и теперь ей всегда двенадцать лет.
– Чего не хватает нашей детской отечественной литературе?
– Красивых книг и хорошего покупателя. Из-за потока многие наши книги выпускаются на плохой бумаге, с безобразными иллюстрациями и в чудовищной редактуре. Это обидно. Такая книга может разохотить читать кого угодно. Может, на непритязательного ребёнка она и произведёт впечатление, но, как известно, чаще книги детям покупают взрослые. И что они берут? Книги своего детства, Чуковского. Маршака. Современные сказки их не интересуют. А если они и дают своим детям деньги на книги, то даже не интересуются, что читает их отпрыск. Это обидно. Хочется умного достойного покупателя, который разбирался бы в том, что берёт в книжном магазине. Тогда и книги у нас станут интересней. У нас всё больше принято ругать писателей. А в этой истории виноваты не они одни. Зачастую большие тиражи случаются у книг с весьма сомнительным качеством. Но их покупают, делая писателю кассу. То есть сам покупатель провоцирует на дальнейший выпуск подобных поделок.
– Какую книгу ты ещё не написала, но очень хочешь написать?
– Заветная «Синяя папка», как это было у героя Стругацких, есть и у меня. Есть мечта написать книгу века. Но она ещё не родилась. Я ещё слишком мало нахожусь в литературе, я ещё не создала платформу, с которой буду стартовать со своим гениальным романом. У меня ещё не «выписан» стиль, я ещё многого не научилась делать, да и дыхания мне не всегда хватает. У меня есть ощущение длинного забега, даже скорее подъёма по лестнице. Как только я соберу все бонусы на своём пути, родится моя главная идея. И надеюсь, это не будет лебединой песней.